Там перед их взором предстала группа одетых в униформу людей: Хранитель, стоящий у края круга, — в алом платье, два техника — в зеленом и механик — в голубом, а в центре стояла одетая в белое женщина — Наблюдающая, как уже знал Конн. Было еще несколько зевак, в основном — ребятишек и праздношатающихся горожан. Рядом стоял одетый в зеленое городской стражник, но трудно было сказать, находится ли он при исполнении обязанностей или просто глазеет, как обычный гуляка, на действо.

Мерное течение рабочего процесса нарушила Медяшка, рванувшись вперед и игриво залаяв, словно увидала старого знакомого. Тут и Конн увидал, что Наблюдающая в белом платье — не кто иная, как Флория, и почувствовал знакомый, но по-прежнему вызывающий чувство стыда, прилив любви, который он всегда переживал в присутствии невесты брата. Она быстро погладила собаку и ласково пожурила ее:

— Хорошая девочка. Ложись. Сейчас я не могу играть с тобой!

— Подойдите-ка сюда, — резко произнес стражник. — Немедленно уберите собаку. — Но затем, увидев и узнав Эрминию, он добавил уже более доброжелательно: — Это ваша собака, домна? Извините, но вам надо либо ее успокоить, либо увести.

— Все в порядке, — сказала Флория, — я знаю этого щенка. Он не будет отвлекать меня от работы.

Эрминия что-то строго сказала Медяшке, после чего та улеглась у нее в ногах и замерла, словно раскрашенная глиняная статуэтка. Лицо Хранителя было закрыто вуалью, и Конн не мог понять, мужчина это или женщина, хотя, насколько он знал, женщины-Хранители встречались очень редко. Этот же, наверное, был мужчиной с очень женственной внешностью или эммаской. Он стоял, терпеливо выжидая пока утихомирится нарушитель спокойствия, а потом легким кивком вновь собрал круг. Конн видел и чувствовал связи, соединявшие их воедино — незримые нити, сплетенные кругом телепатов и искусственно подведенные к кристаллам матрикса.

Хотя прежде ничего подобного ему не доводилось ни видеть, ни ощущать, все происходящее было для него ясно и понятно. Сам не зная, как это у него получается, и даже не вполне сознавая, что он делает, Конн подключился к мыслям Флории. Хоть и была она в высшей степени занята, но, как показалось Конну, краешком сознания узнала его и пригласила в круг. Это было похоже на то, как если бы она беззвучно пригласила его войти и тихо сесть в комнате, где она в этот момент играла на музыкальном инструменте.

Конн почувствовал, что мать его тоже здесь присутствует, как бы наблюдая за всем со стороны. Даже молоденькая Медяшка, казалось, поддерживала связь с этой тесной компанией. Юноша ощущал, что здесь ему хорошо, что здесь его ждут и принимают с радостью, что никогда прежде не приходилось ему испытывать по отношению к себе такого расположения и доверия, хотя никто из присутствующих даже не поднял на него глаз и ни единым движением не выказал любопытства. Его вхождение в круг внешне никак не обозначилось.

Хранитель соединил их воедино каким-то таинственным, не понятным Конну способом, сконцентрировал их внимание на груде стройматериалов в дальнем конце улицы и собрал их силу — в этот момент Конн и вовсе перестал ориентироваться, что происходит, а его восприятие растворилось в голубом сиянии звездного камня, словно тот находился у него в мозгу. Огромная куча стройматериалов начала подниматься в воздух. И хотя это были лишь стропила для крыши, они не разваливались. Конн почувствовал, как Хранитель управляет ими: через несколько секунд этот огромный ворох лег на плоскость крыши, где рабочие без лишней суеты начали растаскивать его, укладывая и прибивая бревна на предназначенное место. В этот момент тесно сплоченный круг, как будто следуя примеру груды стропил, тоже словно развалился на части. Флория тихо спросила Хранителя:

— Еще будем?

— Нет, — ответил Хранитель. — Мы ничего не будем делать, пока не подготовят к укладке брусчатку для мощения двора. На сегодня хватит. Мы могли бы закончить еще вчера вечером, если бы не дождь. Через несколько дней нам предстоит установить стекла в оранжерее, но раз крыша теперь есть, то нет нужды торопиться. Вчера у меня был разговор с Мартином Деллереем, брусчатку не привезут, пока не найдут садовника, который определит, где будут посажены кусты. Как только все будет готово, он даст нам знать.

— Эта часть города быстро растет. Весной, когда растает снег, мы займемся улицами.

— Не люблю я стройки, — проворчал один из техников, — да и в городе говорят, что мы отбиваем работу у плотников и строителей.

— Ничего подобного, — сказал Хранитель. — Мы за полдня делаем то, на что им потребовалась бы куча тяжелой техники. К тому же — как им доставить ее сюда, в эту часть города? Люди всегда недовольны и брюзжали бы ничуть не меньше, если бы мы вообще не занимались этим.

— Просто кто-то завидует нашим доходам, — сказал другой техник. — Вряд ли здесь найдется хоть один кирпич или стекольная рама, уложенные вручную. Поднимать стройматериалы при помощи веревок и блоков — не просто расточительство, это опасно для прохожих.

Подобные способы использования ларана никогда не приходили Конну в голову.

«Интересно, а нельзя ли таким же способом восстановить Хамерфел?»

Раньше он не делал даже прикидок, но и так было ясно: бригадам каменщиков потребуются годы, чтобы поднять замок из руин, а с помощью ларана Хамерфел можно восстановить с непостижимой быстротой. Пока он размышлял, Флория глянула на них с матерью и улыбнулась. Она поманила Медяшку, и та, нарушив вынужденное молчание, бросилась к ней с радостным визгом.

— Какая ты хорошая, спокойная собака, — приговаривала Флория, лаская ее. — Эрминия, вы выучили ее не хуже Ювел. Очень скоро она станет такой послушной, что сможет лежать у наших ног прямо в круге! Хорошая собачка, хорошая, — повторяла она, поглаживая и похлопывая ее, а Медяшка самозабвенно лизала ей руки.

— Это Конн ее дрессировал, — сказала Эрминия, — а сюда я его привела, чтобы он посмотрел на общественно полезные работы матриксного круга. Он почти ничего не знает о ларане, потому что никто его не обучал. Но он готов учиться, а потом поработать в круге, хотя бы временно.

Хранитель поднял бледное лицо, на котором выделялись большие, ясные глаза, и вопросительно посмотрел на Конна.

— Мы были с тобой в контакте, когда ты вошел в круг, ты уверен, что до этого никто тебя не учил? Мне показалось, что ты хотя бы работал в горах с людьми из Трамонтаны.

Но Конн вновь отрицательно покачал головой.

— Никогда. До прихода в Тендару я ни разу в жизни не держал в руках звездный камень.

— Иногда из природноодаренных людей выходят лучшие работники матрикса, — произнес Хранитель и протянул костлявую ладонь, чтобы пожать Конну руку.

— Приветствую тебя в нашем круге. Я — Рената Тендарская.

Конн знал, что мало кому удается поговорить вот так, накоротке, с Хранителем, и для него было чуть ли не шоком, когда он обнаружил, что стоящий перед ним Хранитель — женщина, пусть даже не настоящая женщина, а, как он и предполагал, — эммаска.

Эрминия засмеялась, в шутку извиняясь:

— Ну, с моим старшеньким, Аластером, я допустила промашку — у него не оказалось ни капли способностей. Поэтому здесь мне должно было повезти больше.

— Несомненно, — мягко согласилась Рената. — Могу с уверенностью сказать, что после ученья у нас он будет отличным работником. Но поскольку в твоем круге он не может работать, Эрминия, я приглашаю его в свой.

Конн удивился, когда увидел, как зарделась от радости его мать.

— Спасибо, Рената. Это так любезно с твоей стороны.

Флория, тихо стоявшая рядом с Конном, негромко спросила:

— Значит, ты придешь к нам в Башню? Как я рада буду помочь тебе в учебе, мой названый брат.

— Поверь, для меня это будет еще большее удовольствие, — сказал Конн и отвернулся, чтобы скрыть бросившуюся в лицо краску.

Когда они шли рядом за членами круга, неторопливо спускавшимися по улице, ведущей к Башне, Флория повернулась к нему и сказала: